| Меню сайта |
|
 |
| Block title |
| Block content |
|
| Block title |
|
|
|
Блич <>
Нет, так жить нельзя!
Хитсугая обвел взглядом кабинет, чувствуя, как ледяное спокойствие – состояние, которое он с таким трудом взрастил в себе – разлетается на мелкие осколки. Ему даже показалось, что эти осколки хрустят, как корочка снега под ногами.
Бывает так, что терпишь годами, загоняя недовольство вовнутрь, или даешь ему проявиться совсем чуть-чуть — в нудной нотации, которою, ты это точно знаешь, даже слушать никто не будет, а потом… все.
Последняя капля.
Она звонко падает в переполненную чашу, прорывая дамбу спокойствия, с таким трудом выстроенную в душе.
А что потом? Может быть, ярость, может, опустошенность или нежелание никого видеть, а может быть истерика…
Для Хитсугаи последней каплей стало его капитанское хаори, так не осмотрительно оставленное им с утра в кабинете. Сейчас оно было кем-то заботливо использовано вместо скатерти.
Впрочем, виновник( или скорее виновница) мирно спал рядом…
Хитсугая искренне считал, что ко всему уже привык. К лейтенанту, которая, вслед за всем Готеем (или может быть, как раз наоборот?), видела в нем только ребенка.
Когда становишься действительно взрослым, это почти перестает задевать. На целое ПОЧТИ меньше, чем нужно.
Еще были дни, когда Матсумото позволяла себе «немного расслабиться». Это тоже можно было понять.
Гин.
Хотя, времени прошло уже много, и пора было забыть об этой улыбчивой гадюке.
Кто бы мог подумать, что чаша терпения уже полна.
Странно, капитанский плащ вроде бы не был красным, но перед глазами болталась какая-то багровая муть, когда Хитсугая посмотрел на него.
Наверное, мысль о собственных покрасневших, как у разъяренного быка, глазах его и отрезвила, оставив после себя странную легкость и вседозволенность, как будто он тоже принимал участие в пирушке.
На Матсумото капитан посмотрел уже почти благожелательно, и ее по-детски сложенные под щекой ладошки его умилили.
Умилили, но принятого минуту назад решения отменить не смогли.
Хитсугая подхватил своего лейтенанта на руки и сорвался в шунпо.
Матсумото приходила в себя.
Именно так — не просыпалась, а приходила в себя, медленно инспектируя свое тело на предмет отвалившихся конечностей.
К сожалению, все было на месте. И болело. Особенно, голова.
Сколько она вчера выпила?
Память трусливо не захотела возвращаться в гудящую голову.
Девушка не помнила даже того, пила ли она вообще. Хотя, судя по теперешнему состоянию, пила и много.
Чтобы разлепить один глаз, ей потребовались героические усилия, чтобы не заорать хватило простого обморока.
Второй раз Рангику приходила в себя с опаской, и глаз приоткрывала осторожно, по чуть-чуть, уже готовая к тому, что увидит, но еще надеющаяся на похмельный бред, галлюцинацию или, на худой конец, белую горячку.
Она лежала, уткнувшись носом в беловолосую шевелюру.
Матсумото открыла второй глаз.
«Не Гин», — поняла она, и желание пронзительно завизжать начало ее отпускать
Девушка облегченно прикрыла глаза.
В гудящей голове помещалось сейчас не больше одной мысли, поэтому вопрос «а кто?» встал во весь свой жуткий рост далеко не сразу.
Когда же такой интересной мысли все-таки удалось пробиться к ее сознанию, Матсумото поняла, что худшее еще впереди.
«Кто? Укитакэ?.. Сетайчо?..» — от последнего предположения ее передернуло.
Неужели она напилась ТАК? Неужели в Сейрейтее можно найти СТОЛЬКО саке? Да еще, если найдешь, выпив его все, не сдохнуть тут же на месте, а пойти и залезть в постель к Ямамото.
Рангику искренне надеялась, что если это действительно капитан первого отряда, то старичок не умер от чрезмерных усилий.
Потом ее посетило самое страшное подозрение: «Тайчо?»
Рангику обреченно открыла глаза.
Кто сказал, что жизнь должна быть легкой и красивой?
У нее под боком, прильнув к Матсумото всем телом и, судя по ощущениям, совершенно голый, спал Хитсугая Тоширо.
Честно говоря, Матсумото предпочла бы не просыпаться.
В очередной раз Рангику проснулась от поцелуя.
Кем нужно быть, чтобы поцеловать девушку, от которой разит перегаром? Святым?
Хорошо хоть, в уголок губ, а не сразу в засос.
Матсумото стало отчего-то очень стыдно и захотелось тут же привести себя в порядок, но порыв увял под давлением суровой действительности – голова болела зверски.
Правда, память на этот раз вернулась быстро.
Жаль, что только о сегодняшнем утре. Вчерашний день все еще был покрыт мраком.
Хотя, почему жаль? Матсумото хватило и этого.
Она застонала сквозь зубы, поняв, кого только что мысленно возвела в ранг святых, и открыла глаза, по которым тут же немилосердно ударил свет.
Кто-то рядом хмыкнул, и в поле видимости Матсумото появились чуть встревоженные бирюзовые глаза и вечно встрепанная шевелюра.
— Проснулась, наконец?
— Тайчо? – убито уточнила Рангику хриплым голосом, все еще надеясь на лучшее.
— Можешь называть меня по имени.
У Матсумото хватило сил перевернуться на живот, закрыть голову подушкой и полузадушено завыть.
Хитсугая покосился на своего лейтенанта и задумчиво погладил ее обнаженное плечо. Звуки под подушкой потеряли последнюю осмысленность.
Когда капитану надоело на это любоваться, он взял Матсумото за талию и вытащил этого доморощенного страуса из его убежища.
— Неужели, все было настолько плохо? Мне казалось, что тебе понравилось… — он очень старался не поддаваться желанию громко захохотать.
Растрепанная Матсумото, прячущая глаза и краснеющая под его взглядом – это стоило любых усилий.
— Конечно, понравилось, тайчо, — тут же заявила она, а на ее лице отразились мучительная работа мысли. Потом девушка растерянно посмотрела на своего капитана и с надеждой спросила. — А что понравилось?
— Разве ты не помнишь?
Хитсугая позволил себе ласково провести пальцами от ее плеча до груди. Матсумото вздрогнула, но не отстранилась.
Тоширо все больше хотелось увидеть ее глаза, но девушка смотрела куда угодно, но только на него. Руки, прижимающие к выдающейся груди простыню, чуть дрожали.
— Я думаю, что сегодня тебе нужно отдохнуть.
Вот эта фраза ее, как ни странно, проняла.
Матсумото вскинула полные удивления глаза на своего капитана и медленно кивнула.
— … сегодня тебе нужно отдохнуть
Сначала Рангику показалось, что у нее слуховые галлюцинации.
В конце концов, Хитсугая Тоширо не может предложить ЭТО. У него просто в лексиконе нет слова «отдых».
Матсумото с недоверием покосилась на своего капитана и осторожно кивнула.
Вдруг невинный мальчик не выдержал потрясений прошедшей ночи и сошел с ума? С психами только так и нужно – во всем соглашаться.
Она, на всякий случай, еще раз кивнула и пообещала себе, что завяжет с выпивкой.
Вот только выйдет из того запоя, в который собирается удариться сегодня, в связи с открывшимися весьма интересными подробностями вчерашнего вечера, а потом сразу завяжет.
Хитсугая улыбнулся ей…
Да только одного этого хватило, чтобы довести ее до нервной икоты – вечно хмурый капитан улыбнулся ей!
И главное, в груди от одного вида этой улыбки что-то дрогнуло и уже не встало на прежнее место.
Хитсугая, еще раз улыбнувшись, потянулся и поцеловал ее в уголок губ, бросив:
— Увидимся вечером, — и ушел.
Как будто, так и надо!
— Шухей…
— Я слышал, что ты сказала, но не понимаю, в чем трагедия.
— В чем? – Матсумото запустила пальцы в свои локоны и слегка дернула. – Я стала растлительницей малолетних! Кидаюсь на детей!
— Ну, это ты зря. Твой капитан уже давно вырос. Ты ему теперь по плечо.
Хисаги, довольно щурясь, посмотрел на свою гостью.
Ситуация его забавляла, а нервно ерзающая на стуле девушка еще больше.
Он давно не видел Матсумото такой – встрепанной, немного несчастной и в то же время такой живой. Как будто еще вчера она спала каким-то летаргическим сном, жила прошлым, стараясь поддерживать видимость того, что все нормально, спрятавшись от окружающих за маской легкомысленности. Теперь что-то изменилось…
Неужели капитан десятого отряда, которого Шухей всегда искренне считал повернутым на работе отморозком, да еще по завязку полным подростковых комплексов, смог вытащить ее из этой скорлупы?
Матсумото, кажется, даже помолодела.
Тем временем Рангику, вспомнив, что она, действительно, стала смотреть на своего капитана снизу вверх, немного смутилась:
— Ну и что? – все-таки решила она гнуть свою линию. – По росту, может быть… но он же еще такой невинный мальчик! Я, наверное, была у него первой…
Хисаги хихикнул:
— Не думаю.
Матсумото, мгновенно оторвавшись от своих страданий, подозрительно сощурилась и спросила:
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я его пару раз видел с девушками.
— Наверное, по работе, — отмахнулась Рангику.
— Не думаю, — протянул Шухей мечтательно, давая понять, что если это по работе, то он не отказался бы сменит отряд, раз уж в десятом дают такие задания.
Матсумото навалилась грудью на стол, который от такого обращения громко скрипнул, но выдержал, и, приблизив лицо к лицу Хисаги, потребовала:
— Подробней!
Хитсугая вошел в собственный кабинет. Вернее, попытался войти, но застыл на пороге.
Оказывается, чтобы увидеть своего лейтенанта на рабочем месте, нужно было всего-то дать ей выходной.
Вот только присутствие на рабочем столе бутылки саке, а за столом, напротив, Абараи Ренджи, в котором Рангику пыталась найти понимание (нужно сказать, что, как и в случае с Шухеем, безуспешно), с представлениями Хитсугаи об служебных обязанностях никак не вязались.
Почти полная бутылка саке стояла межу лейтенантами и ждала своей очереди, а первая часть была только что разлита по чашечкам.
Хитсугая поймал руку Матсумото, когда она подносила свою порция ко рту.
— Тебе нельзя пить. А вдруг мы заронили семена новой жизни?..
Ренджи подавился саке.
— Что вы заронили?!! – просипел он между приступами кашля и наткнулся на взгляд Хитсугаи, тут же ярко напомнивший ему о собственном капитане.
В комнате стало холодать.
Вспомнив, какой занпакто у хозяина кабинета, Абараи понял, что он здесь лишний, и вообще, очень злоупотребил гостеприимством, а так же о том, что у него масса дел – капитан Кучики, опять же, недавно был не доволен его работой…
Рангику почувствовала, что, еще немного, и она упадет со стула.
Ее капитан мало того, что не выпустил после своего сенсационного заявления захваченную руку, так еще начал поглаживать чувствительную кожу запястья большим пальцем.
— Тайчо, мне нужно выпить.
Хитсугая перевел глаза с захлопнувшейся за Абараи двери на своего лейтенанта.
— Рангику, неужели ты не поняла? Прошедшей ночью мы могли…
— Если вы это еще раз скажете, я точно выпью и одной бутылкой не ограничусь.
На самом деле это была не правда. Рангику чувствовала, что если ее капитан еще раз скажет что-либо подобное, то она повесится.
«Такой невинный мальчик… был».
Мысли о потерянной невинности заставили ее выйти из столбняка и вспомнить то, на что она жаловалась Абараи, и то, что поведал ей Шухей.
Стряхнув с запястья чужую руку, Рангику поставила чашку на стол, бросила на нее взгляд полный сожаления и, опершись о столешницу, грозно поднялась…
Над ней навис Хитсугая.
«Как можно читать лекции о нравственности, если «дитятко» выше тебя, шире в плечах… и конкретно сейчас, облапило тебя пониже талии?»
Рангику вспомнила описание, данное Шухеем одной из новых знакомых ее начальника, о которых она до сегодняшнего дня и понятия не имела.
«Она похожа на Хинамори», — пронеслось у нее в голове. Почему-то именно эта мысль особенно задела Рангику, и она взглянула на свого капитана уже не растерянно, а сердито.
— Сколько их было до меня? – любая кобра могла позавидовать такому тону.
Рангику никогда не ревновала Гина. Он ей не принадлежал, он был сам по себе, но Тоширо…
Ее «малыш»...
Ее Широ-тян…
Он тоже ей не принадлежал, и Рангику это признавала. Громко призвала, и чем больше народу при этом присутствовало, тем лучше, но…
Куда-то подевалось чувство юмора. Наверное, уползло и спряталось от греха подальше.
Хитсугая посмотрел на девушку в своих объятьях почти испуганно.
— Кого?
— Девушек. У тебя. До меня.
— Две, — ответил он и отвел глаза.
— Тебя видели с тремя!
Хитсугая, проворчав себе под нос, что-то вроде, «проклятые сплетники», поправился:
— Хорошо, три.
— Точно три?
— Ну, может, четыре…
Рангику скрипнула зубами и попыталась решить, под каким глазом у Хитсугаи фингал будет смотреться более гармонично.
Тоширо сжал руки, притягивая девушку к себе еще ближе.
Кто бы мог подумать…
Кто бы знал, что дотрагиваться до Рангику будет так приятно.
Кто бы знал, что ей так идет растерянность, и она выглядит в этот момент такой беззащитной и милой.
Кто бы знал, что ему это все так понравится, так увлечет, что заканчивать глупую игру не захочется.
Интересно, если Рангику сейчас сказать, что они всю ночь просто мирно проспали рядом, то она снова начнет строить из себя его мамочку?
Или сначала воплотить фантазию в жизнь, а потом поведать, что ночь, вообще-то, не вторая, а первая?
Тогда она его убьет.
Может быть.
А может быть, и нет.
Стоит рискнуть.
— Сколько их было до меня?
Вопрос выдернул его из сладких мечтаний, и Хитсугая даже не сразу понял, о чем речь, а когда понял…
— Ты ревнивая… — прошептал он на ушко Рангику, когда она перестала сопротивляться и затихла в его руках.
В голосе Тоширо слышалось ликование.
— Очень ревнивая, — уточнил он, получив кулачком в живот.
Рангику проснулась и ощутила на своем лице лучи солнца.
Либо уже полдень, в окна ее комнаты солнце раньше не заглядывает, либо она ночевала не у себя.
Память услужливо подкинула картинку, и Рангику покраснела.
— Проснулась, — констатировал рядом до боли знакомый голос, и Матсумото, открыв глаза, смогла лицезреть своего встрепанного и чуть заспанного капитана.
— Тайчо…
— Как официально…- кажется, Хитсугая забыл, как нужно хмурится. Или он теперь приберегал это выражение лица для других?
— Я должна признаться…
— Твою заначку в кабинете я уже давно нашел.
— Да? А почему не вылили? – рассеянно спросила она. – Тьфу! Не сбивайте… Не сбивай меня!! Я должна признаться…
— Ну, признавайся.
— Ты издеваешься?
— Я?! – Хитсугая показательно свел брови и насупился, разыгрывая из себя «самого взрослого капитана Готея». – Я вас внимательно слушаю, Матсумото-фукутайчо.
— Я не помню… я так и не вспомнила о том, что произошло первой ночью. Это я к вам пьяная заявилась, да? Приставала? – она помолчала и последний вопрос произнесла очень тихо. – Заставила?
Хитсугая поперхнулся и фыркнул.
— Все началось с того, что кто-то использовал мое хаори вместо скатерти.
— О! – Рангику закрыла глаза. – Менос меня побери!
— Лучше не надо, — он посмотрел на зажмурившуюся девушку и вдруг признался. – Да не было ничего…
— Что?- она резко села. – Как?
— Э-ээ… Пошутил я.
— Пошутил? – глаза Рангику сузились. – Пошутил?!!!
Она наскочила на капитана грудью, чуть не спихнув того с постели.
— Это была шутка?
— Пить нужно меньше, — пробормотал Тоширо, глядя на свого разъяренного лейтенанта.
— Что-оо?!
— То-оо. И вообще, теперь это ведь правда.
Самодовольное выражение на его лице стало для Рангику последней каплей, и она с боевым визгом залепила в это лицо подушкой, тут же начав нащупывать вторую.
— Между прочим, нападение на капитана считается особо тяжким преступлением…. даже если оно проводится с помощью подушки, — менторским тоном объявила жертва агрессии. — Что будет, если тебя посадят в Башню Раскаянья?
— Передачки мне будешь носить.
Хитсугая фыркнул:
— Я думал, что ты сама догадаешься.
— У меня было похмелье, и вообще... – она смутилась. – И вообще, пословица такая есть: «Что у трезвого на уме…» Поэтому я особо не сомневалась.
Они посидели в тишине некоторое время, не зная, что сказать, а потом Рангику вспомнила о своей мести:
— Иди сюда!
— Зачем?
— Я тебя еще не побила, как следует.
Хитсугая вздохнул и приблизился.
— Так? – спросил он, покаянно склонив голову, и почувствовал в своих волосах тонкие пальцы.
|
| Категория: Статьи аниме | Добавил: kakashi (21.05.2011)
|
| Просмотров: 1780
| Рейтинг: 0.0/0 |
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ] |
|
| Block title |
Привет: Гость
Сообщения: 
Привет чужак!!! Мы рады видеть тебя здесь, зарегься или зайди под своим аккаунтом.
|
|
| Block title |
|
|
| Block title |
| тут ваш баннер |
|
|
